Н.Н.КОЗЛОВА

Конец ознакомительного фрагмента.

Статуэтки для Мохаммеда Али

Кино, книги и бокс

Литература и кино – еще одна «фишка» братьев Кличко в начале нового века. Виталий Кличко, например, проявил себя роли актера‑декламатора. 7 марта 2001 года в Гамбурге состоялся литературный вечер, посвященный памяти Михаила Булгакова. В исполнении известной немецкой актрисы Ирис Бербен и Виталия Кличко прозвучали фрагменты самого известного романа писателя – «Мастер и Маргарита». Литературные чтения проходили на немецком языке. «Для подготовки к этому вечеру я не пользовался услугами режиссера или профессионального актера. Роман «Мастер и Маргарита» я прочитал, будучи еще подростком, и с того времени часто его перечитывал, открывая в произведении Михаила Булгакова каждый раз что‑то новое, – говорил потом Виталий. – Когда Ирис предложила мне идею этих литературных чтений, да еще одной из моих самых любимых книг, я, не задумываясь, согласился. Я рад, что в зале собралось очень много моих друзей, почитателей творчества Михаила Булгакова». Помимо творческого, акция носила еще и благотворительный характер. Все средства, полученные от продажи билетов на этот вечер, были пожертвованы на реставрацию женского монастыря Архистратига Михаила, который находится в Одессе.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Стоимость полной версии книги 29,95р. (на 30.03.2014).

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картойами или другим удобным Вам способом.

“Неизменно шагает усталой поступью, отяжелевшая под бременем собственной ноши величаво-скорбная проблема материнства”) .

(А.Коллонтай “Общество и материнство”)

Творческое наследие Коллонтай привлекает современных исследователей постановкой ряда важнейших для функционирования общества вопросов. Как правило, ученые, изучавшие труды этой известной революционерки сравнивают ее идеи с взглядами современных ей феминисток, идеологов и политиков, медиков и гигиенистов, выявляют актуальность ее идей в настоящее время. Мне же представляется важным сделать анализ базовых принципов ее работ, посвященных материнству.

Тема материнства регулярно затрагивалась А.Коллонтай в выступлениях и статьях, но главным фактором, побудившим её к тщательному изучению этого вопроса, стала порученная ей социал-демократической фракцией российской Государственной Думы разработка проекта закона в области охраны материнства. В ходе работы над проектом она обобщила имеющийся опыт Англии, Франции и скандинавских стран в 600-страничной книге “Общество и материнство”. Позднее, в 1917 году, выводы, сделанные Коллонтай в конце книги, и предложенные там же первостепенные законодательные нормы в этой области, были реализованы советским правительством в первом законе о социальной защите.

В совмещении теоретической работы и практической деятельности видится уникальность проектов А.Коллонтай. Занимая пост комиссара государственного призрения в советском правительстве, она имела возможность осуществить свои идеи в реальной жизни. В.Брайсон перечисляет следующие заслуги А.Коллонтай на этом посту: “Она добивалась предоставления женщинам полной юридичес­кой независимости и равноправия в браке, легализации абортов, устранения понятия “незаконное рождение” как юридической категории и установле­ния принципа равного вознаграждения за труд равной ценности. Она также заложила юридический фундамент для государственного обеспечения охра­ны здоровья матери и ребенка и добилась того, что руководство стало ори­ентироваться на принципы коллективного ведения домашнего хозяйства, воспитания детей и создания учреждений питания (от этих обещаний партия отказалась в начале 20-х годов). Хотя недостаток ресурсов часто означал, что такие декреты могли быть заявлением о намерениях, они оказались достаточно нетривиальными достижениями, если учитывать существующий хаос и другие требования, предъявляемые новому правительству”[i]. Как видим, в оценке В.Брайсон материнство относится к основополагающим концептам теоретического капитала А.Коллонтай и приоритетным направлениям политики возглавляемого ею министерства. Полномасштабный проект женской эмансипации был бы неполным, если бы проблема материнства не была ею рассмотрена. Материнство “новой женщины” в Советской России рассматривалось ею во многих аспектах: экономических (работающая мать, создающая как материальный, так и демографический ресурс), политических (равные гражданские права, равные семейные права и обязанности), социокультурных (концепт “новой женщины”, эмансипированной гражданки нового общества, новая этика материнства – мать становится таковой для всех детей пролетарской республики).

Показывая взаимосвязь материнства со всеми сферами жизнедеятельности общества, А.Коллонтай обосновывает тем самым его общественную значимость. Актуальность заявленной Коллонтай проблемы материнства не могла быть поставлена под сомнение современными ей политиками, поскольку построенная на понимании национальных интересов страны аргументация тезисов была в буквальном смысле “убийственной”. Детская смертность в большинстве культурных стран Европы на тот момент превышала потери этих государств при самых неудачных войнах. Снижение демографических ресурсов она напрямую связывала с поредением рядов национальных производи­телей, уменьшением плательщиков налогов, сокращением количества потребителей внутреннего рынка. Все эти последствия в совокупности за­держивали дальнейшее развитие экономики, и представляли непосредственную угрозу предержащей власти и ослабление ее военного могущества.

Как же артикулирует проблему материнства Александра Коллонтай? Придерживаясь классовой трактовки социальных процессов, А.Коллонтай ограничивает проблемную область материнства интересами работающих женщин, имеющих детей. В работе “Общество и материнство” она формулирует эту проблему следующим образом: “Необеспеченность миллионов женщин-матерей и от­сутствие попечения о младенцах со стороны общества со­здают всю остроту современного конфликта о несовмести­мости профессионального труда женщины и материнства, конфликта, лежащего в основе всей материнской пробле­мы. Стонет работница под семейным ярмом, изнемогает она под тяжестью тройных обязанностей: профессиональной работницы, хозяйки и матери”. Однако нельзя поставить в вину А.Коллонтай сужение социальной базы материнства. Если для 1917 г. контракт “работающей матери” распространялся в основном на женщин-пролетарок, то в последующие годы советской истории он стал доминирующим. Поголовное привлечение женщин к труду вовлекло в указанный конфликт всех женщин социалистического общества. Проблематичность совмещения профессионального труда и материнского долга как наследие советской эпохи и сейчас обсуждаются общественными и научными кругами. Современный российский социолог А.И.Кравченко пишет: “К традиционному экономическому статусу женщины быть домохозяйкой индустриальная эпоха добавила ещё один – быть работницей. Однако старый и новый статус пришли в противоречие друг с другом. Ведь невозможно одинаково эффективно и почти одновременно выполнять обе роли. Каждая требовала массу времени и немалой квалификации. И все-таки их удалось совместить. Гораздо труднее совместить статусы-роли хорошей матери и эффективного работника, а также хорошей жены и эффективного работника. Уставшая женщина – далеко не лучший сексуальный партнер. А время, нужное производству, отбирается воспитанием детей. Таким образом, новый статус “работница” пришёл в противоречие с тремя старыми: домохозяйка, мать, жена” (С.97-98). К сожалению, А.И.Кравченко только артикулирует известное противоречие, но не предлагает никаких рецептов по его снятию. Тогда как, по мнению А.Коллонтай, для разрешения этого конфликта существует два способа: либо вернуть женщину в дом, запретив ей какое бы то ни было участие в народнохозяйственной жизни; либо добиться проведения таких социальных мероприятий, которые дали бы возможность женщине, не бросая своих профес­сиональных обязанностей, все же выпол­нить свое естественное назначение.Такое решение проблемы материнства было предложено впервые. Т.Осипович подчеркивает значимость идеи А.Коллонтай: “Ее предшественники, как правило, заявляли о несовместимости женского труда и материнства. Коллонтай считает, что подобное совмещение возможно и необходимо”[v]. Необходимо, так как труд - это экономическая основа для женской эмансипации, возможно - благодаря изменению двух общественных институтов, которые, как указывает А.Коллонтай, определяют прошлое и будущее материнства – экономическая система и институт брака и семьи.

Обязательной предпосылкой снятия современной ей проблемы материнства Коллонтай считает радикальную трансформацию экономики, дополняемую так называемой “революцией быта” – важнейшим условием преодоления экономического и политического отчуждения женщин. В одноименной работе А.Коллонтай заявляет, что преобразование быта связано с коренной перестройкой всего производства на новых началах коммунистического хозяйства. Раскрепощение женщины становится возможным благодаря учреждениям общепита и молочных кухонь, системе дошкольных и школьных учреждений, развитой сети банно-прачечных предприятий. Забегая вперед, заметим здесь, что осуществление этих мероприятий напрямую было связано с экономическими ресурсами государства, поэтому речь об их широкомасштабной реализации не могла идти в 20-30-е годы. В.Райх, посетивший Советскую Россию в это время, с искренним восторгом приветствовал систему дошкольного воспитания, отмечая его четкую организацию на коллективных принципах. Однако как свидетельствуют местные архивы, устройство молочных кухонь, детских очагов и приютов, порождало множество проблем (воровство поваров и завхозов, насилие воспитателей и т.д.) и требовало тщательного контроля со стороны женотделов.

Проблема материнства имеет непосредственный выход на брачно-семейные узы и в значительной степени определяется ими. Как считала Коллонтай, семья также должна трансформироваться в эпоху диктатуры пролетариата. Краткое изложение взглядов Коллонтай на семью мы уже предпринимали в своих работах. Однако для понимания концепции материнства необходимо обратиться вновь. Внешние скрепы семьи, выходящие за пределы её хозяйственных задач, это – экономическая зависимость женщины от мужчины и забота о подрастающем поколении, по мнению идеолога социалистического эгалитаризма, ослабляются и отмирают по мере утверждения начал коммунизма в трудовой республике. Труд женщин, с введением всеобщей трудовой повинности, неизбежно приобретал самостоятельную ценность в народном хозяйстве, не зависящую от ее семейного и брачного положения. Семья эволюционировала в свободный союз женщины и мужчины, основанный на любви. Воспитание же детей постепенно брало на себя государство. “Не меньшим бременем, приковывающим ее к дому, закабаляющим в семье, являлась забота о детях и их воспитании. Это бремя Советская власть своей комму­нистической политикой в области обеспечения материнства и социального воспитания решительно снимает с женщины, перекладывая его на социальный коллектив, на трудовое государство”. В этом и заключалась изюминка решения проблемы материнства А.Коллонтай. Взгляды Платона о пользе коллективного общественного воспитания детей были использованы ею на благо женщин-матерей. На мой взгляд, ключ к пониманию проблемы материнства известной революционеркой лежит в именно социальной плоскости, охраной материнства и детства со стороны государства. Казалось, что нового можно добавить к репродуктивной схеме и основанной на ней традиционной гендерной системе? Общество и материнство, а точнее государство и материнство – такие новые идеи выдвигает и начинает реализовывать министр социального призрения.

“Главной тенденцией всей этой работы была фактическая реализация равноправия женщины как единицы народного хозяйства и как гражданки в политической сфере, кроме того, с особым условием: материнство как социальная функция должно было цениться и поэтому защищаться и поддерживаться государством”, “Обще­ство должно “снять с матерей крест материнства и оставить лишь улыбку радости, что рождает общение женщины с ее ребенком – таков принцип Советской власти в разрешении проблемы материнства”, “Общество обяза­но во всех формах и видах расставить на пути жен­щины “спасательные станции”, чтобы поддержать ее мо­рально и материально в наиболее ответственный период ее жизни”, – пишет Коллонтай в работах “Советская женщина – полноправная гражданка своей страны”, “Революция быта”, “Любовь и мораль”. Однако выводы, которые делает А.Коллонтай из этого, неожиданным образом перечеркивают принятые в тот момент взгляды на социальные функции материнства. Если, как заявляет А.Коллонтай, проблема материнства – это проблема общественно значимая, от которой зависит состояние трудовых и военных ресурсов государства, то и материнство должно вменяться в обязанности женщин. Здесь речь идет, по сути, о создании системы “государственного патриархата”. Государство обязывает женщину рожать в интересах трудовой республики для обеспечения непрерывного притока свежих работников в будущем. “К вопросу обеспечения материнства Советская Россия подошла с точки зрения основной задачи трудреспублики: развития производительных сил страны, подъема и восстановления производства. … освободить возможно большее число трудовых сил от непроизводительного труда, умело использовать в целях хозяйственного воспроизводства все наличие рабочих рук; во-вторых, обеспечить трудовой республике непрерывный приток свежих работников в будущем… Трудовая республика подходит к женщине, прежде всего как к трудовой силе, единице живого труда; функцию материнства она рассматривает как весьма важную, но дополнительную задачу, притом задачу не частно-семейную, а также социальную”. Интересы государства Коллонтай очень тесно увязывает с интересами женщин, придавая последним второстепенное значение. Материнство подлежит охране и обеспечению не только в интересах самой женщины, но и еще более исходя из задач народного хозяйства при переходе к трудовому строю, считает она.

Трудно себе представить, что эти строки писала свободолюбивая, эмансипированная Коллонтай. Тем более, что дискурсивные особенности работ Коллонтай, её постоянные отсылки к “интересам государства” созвучны аналогичным установкам в программных заявлениях идеологов нацистской Германии. Тоталитарная доктрина предполагает использование женского тела, репродуктивных возможностей женщин для создания трудовых, военных единиц. Причем акцент в обеих концепциях был сделан на воспроизводстве здорового и жизнеспособного потомства. Для этого, по мнению Коллонтай, трудовое общество должно поставить беременную женщину в наиболее благо­приятные условия.

Со своей стороны, женщина также “должна соблюдать все предписания гигиены в период беременности, помня, что в эти месяцы она перестает принадлежать себе – она на службе у коллектива – она “производит” из собственной плоти и крови новую единицу труда, нового члена трудреспублики”. Такие же рассуждения мы обнаруживаем и в “Кайн Кампф”: “Наше государство объявит ребенка самым ценным достоянием народа. Оно позаботится о том, чтобы потомство производили только здоровые люди. … Государство позаботиться о том, чтобы здоровые женщины рожали детей, не ограничивая себя в этом отношении – под влиянием жалкой экономической обстановки. … Государство убедит граждан в том, что куда более благородным будет, если неповинные в своей болезни взрослые откажутся иметь собственных детей и отдадут свою любовь и заботу здоровым, но бедным детям своей страны, которые затем вырастут и составят опору общества… Наш идеал мужчины – олицетворение мужественной силы, наш идеал женщины – чтобы она в состоянии была рожать нам новое поколение здоровых мужчин. Так теперь необходимо нам поработать над воспитанием наших сестер и матерей, чтобы они рожали здоровых детей”. Общими моментами для двух концепций является также выполнение функций материнства не только по отношению к своим детям. А.Коллонтай пишет: “Лозунг, брошенный в широкие женские массы трудовой республикой: “Будь матерью и не только для своего ребенка, но и для всех детей рабочих и крестьян” – должен научить трудящихся женщин по-новому подходить к материнству. Допустимо ли, например, чтобы мать, нередко даже коммунистка, отказывала в своей груди чужому младенцу, хиреющему за недостатком молока только потому, что это не ее ребенок?”

В анализе работ Коллонтай В.Брайсон несколько смягчает момент этатизации материнства. Она пишет: “Коллонтай, однако, не утверждала, что такие обязанности должны навязываться женщинам в неравноправном, тоталитар­ном либо эгоистическом обществе. Она полагала, что они возникнут есте­ственным путем из благородных общественных отношений, которыми будет характеризоваться зрелое коммунистическое общество. В этом контексте мысль о том, что рождение детей – это не только права, но и обязанности, принимает совершенно иное значение. В сложившихся в России в то время условиях от женщин нельзя было ожидать, чтобы они считали материнство не личным бременем, а социальной обязанностью, и поэтому в 1917 г. Кол­лонтай поддерживала легализацию абортов”[x]. В свою очередь я могу предположить, что обязанности женщин рожать государству здоровых детей является частью ее масштабного проекта эмансипации женщин, освобождения их от гнета мужчин. В условиях сексуальной свободы, отсутствия семьи государство, а не мужчины помогает женщинам растить детей. А.Коллонтай пыталась совместить в своей концепции два момента: свободу женщины, воплощавшуюся в праве на выбор партнера, желании и решении иметь детей со одной стороны, и материальную и культурно-символическую (мать-героиня…) помощь со стороны государства, обеспечивающую женскую свободу, но на условиях обязательного рождения детей для государства.

Для практического осуществления разработанной концепции реформ А.Коллонтай намечает поэтапные шаги государства в области охраны материнства. Первый шаг означал, что каждой работнице гарантируется возможность родить ребенка в здоровой обстановке, кормить и ухаживать за ним в первые недели его жизни. Второй шаг условно можно назвать институциональным, так как речь идет об организации детских яслей молочных кухонь, врачебных консультаций для матерей и младенцев. Третий шаг предполагал изменение юридической базы социального законодательства для настоящих и будущих матерей: короткий рабочий день, запрет вредного и тяжелого труда. И, наконец, четвертый и последний шаг, обеспечивает экономическую независимость матерям в период ухода за ребенком путем выплаты денежного пособия.

В результате планируемой Коллонтай гендерной политики государство берет на себя функции мужчины, заключая тем самым квазисемейный союз между женщиной и государством. Брачное право, прежде всего, регулирует отношение государства к материнству и отношение матери и к ребенку, и к трудовому коллективу (охрана женского труда), обеспечение беременных и кормящих, обеспечение детей и их социальное воспитание, установление взаимоотношений матери и социально воспитываемого ребенка. Право отцовства, как задумывала Коллонтай, должно устанавливаться не через брак, а непосредственно регулировкой взаимоотношений отца к ребенку (не материального характера) при добровольном признании отцовства (право отца наравне с матерью выбирать для ребенка социальную систему воспитания, право духовного общения с ребенком и влияние на него, поскольку это не идет в ущерб коллективу и т.д.).

Каким отцом оказалось советское государство судить советским женщинам. Мне, выросшей в конце социалистической эпохи, кажется, что не очень хорошим. Вся сфера социального воспроизводства легла на женские плечи. Феминизация отраслей, связанных с рождением, уходом, обеспечением здорового образа жизни, воспитанием, образованием, творческим развитием детей, в СССР была налицо. То же можно сказать и о службах быта, якобы освобождающих женщин от домашнего труда. Государство не оценило по достоинству труд по воспроизводству человеческой жизни (как впрочем не ценило/ценит саму человеческую жизнь). Если в 20-е гг. в условиях восстановления экономики СССР требовать от государства полноценного материального обеспечения материнства было сложно, то в 60-е гг. – закономерно. Здесь речь шла прежде всего о приоритетах государственной политики. Тот факт, что в это время общество испытывало проблемы с дошкольными, школьными учреждениями и предприятиями быта, имея солидную экономическую базу, говорит не в пользу стратегии социального обеспечения материнства. Депривированность отцовства и слабая помощь со стороны государства породило “институт бабушки”, а также сформировало круг людей, помогающих заботиться о детях (соседи, знакомые, дворники…).

Подводя итог реферативному обзору проблемы материнства у А.Колллонтай, можно сказать, что разработанная ею концепция материнства была целостной, продуманной, поэтапной, авангардной и отчасти утопичной. Утопизм ее взглядов выразился, прежде всего, в придании моральным факторам большей значимости, чем юридическим и недооценки консервативности обыденного массового сознания. Ее заслуга состоит в том, что она обосновала общественную значимость материнства, показала взаимосвязь с другими сферами жизнедеятельности общества и с социальными институтами. Коллонтай предложила свое решение чрезвычайно сложной репродуктивной политики. Нельзя обойти внимаем тот факт, что идеи А.Коллонтай общественного/государственного регулирования частно-семейной сферы и социального наполнения понятия “материнства” предвосхитила дискуссию между общественными движениями “за жизнь” и “за выбор”.

Несомненно идеи Коллонтай были использованы советскими идеологами. Ее тезис об обязанностях женщин рожать был взят за основу демографической политики в СССР, и в частности, послужил обоснованием Закона о запрещении абортов в 1936 г. Ни сексуальная, ни семейная концепция Коллонтай не были реализованы в советскую эпоху, зато принудительный характер социальных ролей, и в данном случае лозунг “женщины-работницы, домохозяйки-матери” охватил всю сферу женского бытия в тоталитарной системе. Жесткая ниша материнства обернулась для женщин возложением на них всех забот о семье в одностороннем порядке, что никак не могло свидетельствовать об их эмансиации. Посмею высказать также гипотезу, требующую специального анализа, что благодаря Коллонтай артикуляция проблемы материнства на государственном уровне заместил сексуальный дискурс, а также создал образ гипертрофированной, фаллической, архитипической матери – Родины-матери, вырастившей своих детей и поэтому имеющей право распоряжаться их жизнями, и принизившей статус реальной женщины-матери, получавшей в лучшем случае жалкую денежную компенсацию за потерю своих детей.

Концепция материнства А.Коллонтай просуществовала в качестве государственной политики в советский период нашей истории и лежит в основе современных российских массовых воззрений на роль матери в обществе. Гендерный контракт работающей матери по-прежнему определяет социальные роли и образ жизни женщины. Трудовой кодекс РФ – это основной документ, который регулирует права и обязанности матери. В нем, как и в работе А.Коллонтай “Общество и материнство”, отмечены “охрана материнства, установление обязательного отды­ха для беременных до и после родов с получе­нием пособия государствен­ного страхования; бесплатной медицинской и акушерской по­мощи в родовой период; освобождения кормящей грудью детей”. Тем не менее, современное российское государство-отец унаследовало все недостатки своего предшественника.

Самым главным следствием работы Коллонтай в этом направлении, на мой взгляд, стал подъём этой проблемы материнства на небывалую высоту, но при этом фактическая реализация концепции материнства Коллонтай обратилась “словесной погремушкой”. Современное обще­ство ещё также далеко от того, чтобы “снять с матерей крест материнства и оставить лишь улыбку радости, что рождает общение женщины с ее ребенком”.

ПРИМЕЧАНИЯ

[i] Брайсон В. Политическая теория феминизма. Перевод: Т.Липовской. Под общей редакцией Т.Гурко. М.: Идея-Пресс, С.139-151.

Коллонтай А. Общество и материнство. Избранные статьи и речи. М., 1972. С.160-175.

Кравченко А.И. Социология. Учебное пособие для студентов высшей школы. Екатеринбург, 1998. С. 97-98.

[v] Осипович Т.Коммунизм, феминизм, освобождение женщин и Александра Коллонтай Общественные науки и современность. 1993. №1. С.174-186.

Райх В. Сексуальная революция. Спб.; М., 1997. С.258-259.

Успенская В.И., Козлова Н.Н. Семья в концепции марксистского феминизма //Семья в России: теория и реальность. Тверь, 1999. С. 87-88.

Коллонтай А. Революция быта. Труд женщины в эволюции хозяйства: Лекции, читанные в Университете имени Я.М. Свердлова. М.; Пг., 1923. Опубликовано в:Искусство кино. 1991. № 6. С.105-109.

Гитлер А. Майн Кампф. М., 1993. С.338. С.343. с.342..

[x] Брайсон В. Политическая теория феминизма. Перевод: Т.Липовской. Под общей редакцией Т.Гурко. М.: Идея-Пресс, С.139-151.

[x] Коллонтай А. Общество и материнство. Избранные статьи и речи. М., 1972. С.160-175.

[x] Кравченко А.И. Социология. Учебное пособие для студентов высшей школы. Екатеринбург, 1998. С. 97-98.

[x] Осипович Т.Коммунизм, феминизм, освобождение женщин и Александра Коллонтай Общественные науки и современность. 1993. №1. С.174-186.

[x] Райх В. Сексуальная революция. Спб.; М., 1997. С.258-259.

[x] Успенская В.И., Козлова Н.Н. Семья в концепции марксистского феминизма //Семья в России: теория и реальность. Тверь, 1999. С. 87-88.

[x] Коллонтай А. Революция быта. Труд женщины в эволюции хозяйства: Лекции, читанные в Университете имени Я.М. Свердлова. М.; Пг., 1923. Опубликовано в:Искусство кино. 1991. № 6. С.105-109.

[x] Гитлер А. Майн Кампф. М., 1993. С.338. С.343. с.342..

[x]Брайсон В. Политическая теория феминизма. Перевод: Т.Липовской. Под общей редакцией Т.Гурко. М.: Идея-Пресс, С.139-151.

(орган Союза равноправия женщин, редактор-издательница М.А. Чехова)

Е. Щепкина

Апология "буржуазок" в книге г-жи Коллонтай
"Социальные основы женского вопроса"

Разработка социальных вопросов имеет у нас свои особенности. На дальнем западе Европы социалистические учения имели вполне подготовленную почву, проникали в сознание граждан, воспитанных в атмосфере политической свободы. Наших соседей-немцев эти учения застали очень мало подготовленными, едва начавшими приспособляться к конституционному строю, а потому немецкий социализм, при его огромном влиянии на науку и культуру, не слился еще в одно целое с политической жизнью страны.

В Россию социалистические учения проникли гораздо раньше первых проблесков политической свободы; они захватили умы совершенно неискушенными в политической борьбе и воцарялись в них как чистые, святые идеи; они сразу получили сильное просветительное влияние среди интеллигентных кружков, а позже сделались орудием политической пропаганды. Интеллигентной молодежи был необходим идеал, на служение которому отдавались бы силы, свобода, жизнь, Политические выступления были еще не по плечу, но социалистическая пропаганда, будившая темную массу, давала нравственное удовлетворение. Многовековая отчужденность нашего народа от культурной жизни сделала его очень неподвижным и неподатливым; расшевелить его дремлющее сознание может только нечто, цепко захватывающее самые больные места его обихода, - право на землю, понятие о собственности, гнет множества обидчиков, а таковы были картины будущего переустройства общества. Морально-воспитательная сила социализма у нас могуча; но творчество в социальной науке довольно слабо, а литература бедна, несмотря на периоды увлечений социалистическими учениями. Вероятно, тут сказывается и влияние несчастной привычки слишком часто обращать их в орудие агитационной и просветительной работы; отсюда увлекательная легкость сердца, с которой нередко принимаются за исследование весьма сложных социальных вопросов. К разряду таких исследований относится и лежащая перед нами книга г-жи Коллонтай.

Судя по введению, можно подумать, что искание социальных основ женского вопроса понадобилось автору только для того, чтобы оградить работниц-пролетарок от увлечения женским съездом, устраиваемым буржуазками. Самая обширная глава книги посвящена деятельности "буржуазных" феминисток и их борьбе за политические права; а самая короткая - борьбе за экономическую независимость женщин: Для популярной работы автор дает немало указаний на литературу, но какую? Из 48 ссылок на издания социал-демократического оттенка львиная доля достается труду Лили Браун и тоненькой брошюрке Бюхера. Бебель и Каутский не в фаворе (и понятно-они отказываются умещать женский вопрос в рамки классовой борьбы); на литературу общеисторическую и общеэкономическую, с весьма малой примесью ученых исследований, приходится 39 указаний. Рядом с этими 87 указаниями имеем 144 ссылки на литературу специально по женскому вопросу и так называемую феминистическую; среди них журналу "Союз женщин" отведено почетное место; а из двух брошюрок издания Союза равноправия женщин - "Протоколы и отчеты" и "Женское движение 1905 г." - г-жа Коллонтай извлекла такую массу данных для исследования социальных основ, каких издатели в них и не подозревали.

Конечно, "феминистическая" литература нужна для полемических целей, чтобы убедить читателя в непригодности феминистических союзов и лиг для пролетарок, которые сами самостоятельно идут впереди женского движения; все эти организации преследуют узкоженские цели в духе классовых интересов буржуазии. Увлекаясь полемикой, г-жа Коллонтай забывает обещание - выяснить нам социальные основы занимающего ее вопроса - силится смирить буржуазок перед мощью женского пролетарского движения; что получается в итоге, увидим из сравнения совокупности данных, которыми автор характеризует то и другое течение.

С древнейших времен женщины несли огромный труд. В средние века замечался значительный численный перевес женского населения над мужским, особенно в городах; женщины мучительно добивались работы; боролись с цехами, с большим трудом проникая в них. Среди этих условий развивалась колоссальная проституция. Но в старину труд не возвышал, а скорее принижал женщину, замыкая ее в затхлую атмосферу домашнего уклада. Только с ростом капиталистического хозяйства, когда предприниматели вербуют женщин и детей для работы при машинах, женщины-пролетарки выходят на широкую социальную арену; благодаря этому они сыграли огромную роль во французской революции: безработные врывались в Национальное собрание, требуя работы и пропитания. В Гренобле мелкая буржуазия, торговки (?); поддерживаемые крестьянками, побуждали мужчин отстаивать права народа.

Эксплуатируя силы массы женщин и детей, капиталисты создали невыносимое положение трудящихся, опасное для потомства. Это вызвало вмешательство государства в отношения хозяев и тружеников; таким образом, бедствия женщин ускорили разработку законодательства о рабочих; Кроме работ на фабрике и в мастерских, занятые дома семьей и хозяйством, работницы не имеют времени обсуждать свое положение, и тактику рабочих групп, поэтому им часто не хватает сознательности и личной инициативы; их трудно привлекать в профессиональные союзы.

Возникает своего рода заколдованный круг, признается г-жа Коллонтай: только сознательная работа пролетарок возвышает их и улучшает их положение, а для развития сознательности нужно улучшение положения.

И все-таки, несмотря на это, она утверждает, что именно пролетарки, работающие в рядах мужчин" двинули вперед женский вопрос. Феминистки начали свою агитацию гораздо позже, только с половины XIX века.

Впрочем, оговорка не заставляет себя ждать: "Правда, и прежде (т. е. раньше указанной эпохи) требование равноправности женщин выдвигалось как один из неотъемлемых признаков демократии", - признается автор. Вспоминает она подвиги американок в борьбе за освобождение родины и их требования политических прав; деятельность французских мыслителей, открывших вольный университет для женщин, формулы равноправия полов Кондорсе. Олимпию де Гуж и других защитниц декларации прав женщины и гражданки г-жа Коллонтай признает "светлыми, обаятельными, героическими женскими образами"; они дали первые лозунги женскому движению. С 30-х годов XIX века (время укрепления в Европе конституционных форм и демократизации избирательных прав) выдающиеся интеллигентные представительницы третьего сословия добиваются расширения прав на образование и служебную деятельность. Затем оформляется политическая агитация; возникают женские лиги, союзы, собираются конгрессы. Автор указывает на характер и успехи женского движения в разных странах. Всюду, кроме Германии, автор вынужден отметить, что социалисты и рабочие группы, так или иначе, поддерживают политические выступления феминисток. В республиках (Северной Америке и Франции) различие между феминистическим и пролетарским движением оказывается "еще тоньше, неуловимее". Казалось бы, что самую благодарную почву для исследования социальных основ женского вопроса представляют Австро-Венгрия, где 52% самостоятельно трудящихся женщин, и Италия с 40%; но г-жа Коллонтай почти ничего не говорит об этих странах.

Что касается России, то еще с 60-х годов здесь вырабатывался тип самодеятельной русской интеллигентки, жаждущей свободы и полного развития личности. "Смело ополчаясь на лицемерие двойной морали, бесстрашно вступают они в бой со злобно ощетинившимся и ядовито шипящим сонмищем буржуазных филистеров", - пишет автор. Русские интеллигентки борются с близкими сердцу, с устарелой, мертвящей обстановкой семейного быта.

Так же смело идут они на борьбу с устарелым политическим и социальным строем. "С чем может сравниться привлекательный по своей внутренней красоте образ женщины, кающейся дворянки 70-х годов, которая отказывается от всех привилегий, чтобы слиться с народом?" Это ли не панегирик подвигам русской интеллигенции, даже дворянской, не только что буржуазно-демократической?

В последнее время с ростом революционной волны возник Союз равноправности женщин, объединивший социально мыслящих интеллигенток с более правыми элементами. Эта сильная и серьезная организация сыграла главную роль в широком движении 1905 года, когда не осталось, кажется, уголка в России, где бы так или иначе не раздавался голос женщины, напоминавшей о себе, требовавшей себе гражданских прав. Но в начале 1906 года союз уже расслоился: левые социалистические элементы занялись агитацией среди работниц; центр и правые вели энергичную агитацию в первой Государственной думе, в группе к.-д. партии. (Тут г-жа Коллонтай почему-то забывает отметить агитацию союза среди членов трудовой группы, стойких защитников прав женщин во время майских дебатов.)

Теперь члены союза сильно поправели, довольствуются мирной пропагандой, готовят женский съезд с очень широкой программой, за которую их нельзя не благодарить.

Таковы факты, приводимые г-жой Коллонтай в подтверждение ее мнения, что главная роль в женском движении принадлежит пролетаркам. Подбор их, очевидно, неудачен; они говорят читателю совсем не то, что хотел сказать автор. Бедствия пролетарок, подчеркнутая автором стихийность этих бедствий, связанных с физическими свойствами женщин, - они только оправдывают многие тенденции феминисток и объясняют причины, почему социалисты так часто поддерживают их политическую агитацию: феминистки сознательно пробивают пути к улучшению положения женщин. Стремление автора доказать незначительность результатов, даже безрезультатность буржуазного женского движения, пользуясь его же литературой, оказалось рискованной задачей.

Левых, социально мыслящих феминисток г-жа Коллонтай обвиняет в двойственности их тенденции и строго спрашивает: "Программа рабочей партии содержит все, к чему вы стремитесь; если вы не играете двойной игры, если вы искренни, то примкните к ней". Попробуем в ответе автору выяснить истинную суть двойственности левых феминисток.

Чернышевский высказал где-то очень остроумную мысль: "Люди трудятся и наслаждаются элементарными благами жизни приблизительно одинаково (он не касается обстановки); но они сильно различаются между собой употреблением своего свободного времени".

Действительно, в умении использовать свое свободное время сказывается личная инициатива человека, его индивидуальность. Обязательная, необходимая работа обыкновенно навязывается ему судьбой, глухо равнодушной к его наклонностям; а свободное время - важнейшая, самая ранняя и самая неотъемлемая личная собственность человека - и умение пользоваться им дают огромные преимущества. Они дают возможность личности развивать свои способности, усовершенствовать труд, расширять кругозор мысли и общественные отношения. Развитая трудящаяся личность создает себе полную двойную жизнь - одну общую со своими ближними, родовую, и другую- видовую, индивидуальную. Обе стороны жизни присущи человечеству, и нельзя заставлять людей поглощаться одной родовой жизнью - право сильного индивида всегда проявится.

Все ценят могущество и величие непрерывной в тысячелетиях жизни масс, целых народностей, с постоянной сменой поколений, хранящих залог вечного прогресса, бессмертия вечных истин. Но каждой крошечной человеческой единице суждено провести на земле несколько кратких дней, дней всегда единственных в своем роде; эти дни никогда более не повторятся и принадлежат исключительно переживающему их, их господину и творцу; а потому желание использовать по-своему эти краткие моменты присуще человеку. Конечно, среди общей жизни масс люди испытывают нивелирующую силу общей культуры; но эти же блага культуры помогают и росту личностей, отпуская все больше и больше времени для личной жизни.

Ценность личности повышается параллельно с сознательными выступлениями рабочих масс и сплоченных партий на политическую арену. Индивидуализм вовсе не стоит в противоречии с социализмом; они образуют два пути развития, одинаково присущие роду человеческому; не сливаясь воедино, оба рядом делают свое дело.

Вот два пути, по которым идут и женщины вместе со всем человечеством. Одни, немногочисленное меньшинство, благодаря личной трудоспособности, счастливым условиям обстановки приобрели умение пользоваться свободным временем, подготовились к интеллигентному труду, иногда даже умеют налагать на него печать своей индивидуальности; они рано научились совмещать коллективную общественную деятельность с собственным специальным трудом. Это те женщины, которых г-жа Коллонтай касается вскользь, не договаривая, те социально мыслящие индивидуальности, которые она то смешивает в общий круг феминисток, то как будто выделяет, обвиняя в двойственности направления, т. е. именно в той сложной деятельности, что заставляет ее же, г-жу Коллонтай, признать их самыми серьезными представительницами женского движения.

Новые формы народного представительства, развиваясь к половине XIX века, разбудили личность, подняли уровень развития и значение средних людей, особенно нужных демократии, и в частности женщин, а интеллигентные женщины - довольно типичные средние люди. Вот ответ на странное недоумение г-жи Кусковой, почему именно теперь в России ей пришлось заговорить о женском вопросе, почему женский вопрос так обострился в XIX веке. Да потому, конечно, что усложняющийся строй демократии призвал на службу себе массу новых лиц, в том числе и женщин, а ряды новых деятельных гражданок вызывают потребность в обновлении законодательства.

Никто не спорит с г-жой Коллонтай, что женское движение совершается двумя течениями, но их нельзя объяснять одной классовой рознью, здесь сказываются две стороны жизни человека, коллективная и индивидуальная, которыми он будет жить, пока существует человечество. Где люди рано осознали двойную жизнь личности, в землях англосаксов, например, там представители разных классов легко объединяются для политических выступлений. В странах, еще лишенных политической свободы, людям свойственно подозрительно и враждебно оглядывать друг друга; здесь, как у нас, в России, при печальных условиях нашей общественности, участие или отсутствие пролетарок в буржуазных организациях еще не меняет сути вещей; пролетаркам все равно приходится, прежде всего, учиться, а интеллигентки должны готовить новые кадры культурных деятелей, иначе они рискуют утратить свой rasion d"etrе .

Книга г-жи Коллонтай все-таки первая попытка восстановить огромное значение женского вопроса, возбудить к нему тот деятельный интерес, с каким к нему относилась литература 60-х и 70-х годов прошлого столетия. Эту попытку приходится приветствовать; книга интересна, написана живо, горячо, с литературным талантом, а промахи и недостатки ее, увы, свойственны многим и многим произведениям русской литературы того же направления.

1909 г., № 2

1 Право на существование (фр.)

Александра Михайловна Коллонтай — одна из немногих женщин-революционерок, чье имя не затерялось в анналах новейшей отечественной истории ; это произошло главным образом благодаря ее исключительной биографии — она была первой русской женщиной-послом более двадцати лет. Но не менее интересна и другая, теперь уже мало известная сторона ее разносторонней деятельности: научные занятия Коллонтай, материализовавшиеся в многочисленные книги и статьи, посвященные так называемому женскому вопросу . В течение предреволюционного десятилетия Коллонтай опубликовала ряд фундаментальных работ о положении женщин-работниц в России, а также немалое количество статей полемического характера, резко критикуя западных феминисток за отсутствие в их деятельности классового подхода.

Большой партийный стаж Коллонтай (она разделяла идеи Коммунистической партии уже с начала 1910-х годов) и ее заслуги в пропаганде и научной разработке идей женского равноправия в России, привлечении к проблемам матерей-работниц внимания российского общества сделали закономерным ее назначение на пост наркома государственного призрения в новом большевистском правительстве в 1917 году. Коммунистическая партия, пришедшая к власти, одной из своих основополагающих целей провозгласила воспитание «нового человека», и поэтому вполне логичным и продуманным представляется намерение большевиков начать этот сложный процесс с переделки семьи — главной «ячейки» любого общества, в том числе и коммунистического.

Наступление на буржуазную традиционную семью началось вполне цивилизованным путем: в числе самых первых актов Советской власти в декабре 1917 года были законы о гражданском браке, занявшем место церковного, и о разводах. Следующим шагом стало стремительное составление кодексов законов о семье и школе, осуществленное уже в 1918 году.

Следование новым законам и кодексам, более того, даже общее знакомство с ними, в такой гигантской стране, как Россия, с многомиллионным малограмотным населением было возможно только при самой активной и широкой пропагандистской работе, в которой одно из ведущих мест по праву принадлежало А. М. Коллонтай, имевшей многолетний опыт в области распространения идей женского равноправия, новых семейных отношений.

Ранние работы Коллонтай — «Социальные основы женского вопроса» (1909), «Общество и материнство» (1916) и некоторые другие — носили вполне научный, аналитический характер. В них автор, привлекая социологические и статистические данные, пыталась проанализировать состояние современной буржуазной и пролетарской семьи, причины женского неравноправия, объяснить новые черты, наметившиеся в положении женщин различных социальных слоев в буржуазном обществе на примере многих (около пятнадцати) стран Европы. Но уже и в этих трудах ощущается влияние коммунистических идей: Коллонтай, например, солидаризируется с мнением Клары Цеткин о том, что женское предназначение воспитывать детей есть пережиток прошлого, старины, которому нет места при современных общественных условиях. «Мать действительно естественная воспитательница ребенка в период кормления, но не дольше. Но как только период кормления прошел, для развития ребенка совершенно безразлично, ухаживает ли за ним мать или кто-нибудь другой» (Коллонтай А. М, Социальные основы женского вопроса. СПб., 1909. С. 35). Коллонтай предполагала также, что в будущем коллективистском обществе детей по желанию родителей будут воспитывать в детских учреждениях с самого раннего возраста, поскольку матери будут заняты на работе.

Уже с первых работ Коллонтай четко обозначились два основных круга проблем, занимавших ее наиболее глубоко. Во-первых, это проблема рабочей семьи и положение в ней женщины-матери, во-вторых — вопрос о границах свободы женщины в любви и браке. Например, один из разделов ее книги «Социальные основы женского вопроса» исследует проблему проституции в буржуазном обществе со своеобразным классовым уклоном. «Бороться с проституцией — значит не только уничтожать ее современную полицейскую регламентацию, нет, это значит бороться против основ капиталистического строя, значит стремиться к уничтожению классового деления общества, значит очищать путь к новым формам человеческого общежития. <...> Вместо оскорбительной, тягостной продажи ласк пролетариат добивается свободного общения свободных индивидуальностей; вместо принудительной формы брачного сожительства — беспрепятственное следование непосредственному, душевному влечению, свободному от узкожитейского расчета. Там, в новом мире обобществленного труда, исчезнет лицемерная двойная мораль современности, и половая нравственность поистине станет делом личной совести каждого» (Она же. Общество и материнство. СПб., 1916. С. 41).

После 1917 года Коллонтай в своих научно-публицистических трудах создает утопическую модель будущей социалистической семьи. В основание этой своеобразной социальной структуры положено полное равноправие мужчины и женщины, мужа и жены, что обусловлено, по мнению Коллонтай и ее сторонников, тем, что домашнее хозяйство при социализме отомрет. «Оно уступает место хозяйству общественному. Вместо того чтобы жена-работница убирала квартиру, могут быть и будут в коммунистическом обществе специалисты рабочие и работницы, которые будут по утрам обходить комнаты и убирать. Вместо того чтобы мучиться со стряпней, тратить свои последние свободные часы на кухню, на варку обедов и ужинов, в коммунистическом обществе широко будут развиты общественные столовые, центральные кухни. Центральные прачечные, куда еженедельно работница относит белье семьи и получает стираное и глаженое, снимут и эту работу с плеч женщины. Специальные же мастерские для штопки одежды позволят работницам, вместо того чтобы часами сидеть над заплатами, провести час над хорошей книгой, пойти на собрание, концерт, митинг. Все четыре рода работ, которыми пока еще держится домашнее хозяйство, обречены отмереть с победой коммунистического строя» (Она же. Новая мораль и рабочий класс. М., 1919. С. 11).

Воспитанием детей (еще одной «скрепы семьи») по желанию их родителей также займется государство, которое постепенно возьмет на себя нелегкое бремя заботы о будущих членах коммунистического общества. «Не узкая, замкнутая семья с ссорами родителей, с привычкой думать только о благе родственников может воспитать нового человека, а только те воспитательные учреждения: детские площадки, детские колонии — очаги, где ребенок будет проводить большую часть дня и где разумные воспитатели сделают из него сознательного коммуниста, признающего один святой лозунг: солидарность, товарищество, взаимопомощь, преданность коллективу. Все это делается для того, чтобы дать возможность женщине совместить полезный труд на государство с обязанностями материнства» (Там же. С. 26).

Таким образом, согласно Коллонтай, традиционная семья перестает быть нужной, во-первых, государству, поскольку домашнее хозяйство ему уже не выгодно, оно без нужды отвлекает работников от более полезного, производительного труда, во-вторых, членам семьи, потому что одну из основных задач семьи — воспитание детей — берет на себя общество, особенно развивая чувство коллективизма как главное для «нового человека», даже вопреки его индивидуалистической природе.

Но как же будут решаться проблемы, связанные с любовью, в новом коммунистическом обществе? Какую роль будет играть она в жизни женщины, какие формы примет? А. М. Коллонтай пытается ответить на эти вопросы в соответствии с бытовавшими тогда в комсреде взглядами. Правда, ответы эти нередко зависят прежде всего от перипетий ее собственной женской судьбы, опровергают суждения автора по этим проблемам, не соотносятся с так называемой «классовой основой любви», расходятся с общепринятыми в те годы принципами.

В работах 1918-1919 годов, например в «Новой морали и рабочем классе» и «Семье и коммунистическом государстве», она декларирует: «Новое трудовое государство нуждается в новой форме общения между полами, мужчины и женщины станут прежде всего братьями и товарищами» (Она же. Семья и коммунистическое государство. М., 1918. С. 72). В то же время Коллонтай сознавала, что «перевоспитание психики женщины применительно к новым условиям ее экономического и социального существования дается не без глубокой, драматической ломки. Женщина из объекта мужской души превращается в субъект самостоятельной трагедии» (Там же. С. 22).

Теория Коллонтай о новой семье и роли в ней женщины непоследовательна и противоречива. В одной и той же работе «Семья и коммунистическое государство» она говорит и о том, что семья вообще перестает быть нужной, и о том, что брак нужен в форме свободного товарищеского союза двух любящих и доверяющих друг другу людей, поскольку тяга женщин к созданию семьи не может отмереть одномоментно. Причина подобных противоречий кроется, конечно, не в логической несостоятельности Коллонтай (свои оригинальные и довольно глубокие научные способности она продемонстрировала в предреволюционные годы), они — в утопичности идей, которые она пропагандировала, всемерно поддерживала и развивала. Как ортодоксальный коммунист, она не пыталась задумьшаться над возможностью или невозможностью осуществления этих концепций, главным для нее было создание стройной теории, поскольку в новом обществе все должно быть но-новому. В то же время рассуждения Коллонтай о сексуальном кодексе морали рабочего класса носят откровенно декларативный и банальный характер. Очевидность старой истины о том, что каждый новый восходящий класс обогащает человечество новой, свойственной именно данному классу идеологией, очевидна. В то же время, считает Коллонтай, «сексуальный кодекс морали составляет неотъемлемую часть этой идеологии. Только с помощью новых духовных ценностей, отвечающих задачам восходящего класса, удается этому борющемуся классу укрепить свои социальные позиции, только путем новых норм и идеалов может он успешно отвоевывать власть у антагонистических ему общественных групп.

Выискать основной критерий морали, что порождается специфическими интересами рабочего класса, и привести в соответствие с ним нарождающиеся сексуальные нормы — такова задача, которая требует своего разрешения со стороны идеологов рабочего класса» (Она же. Новая мораль и рабочий класс. М., 1919. С. 18).

Будучи одним из идеологов этого класса, Коллонтай попыталась выработать новый кодекс сексуальной морали, который можно назвать кодексом «свободной любви», но следование ему возможно, по мнению его составительницы, только с коренным переустройством социально-экономических отношений на началах коммунизма (Там же. С. 25). Одной из носительниц нового кодекса морали можно считать так называемую холостую женщину, новый тип женщины, появившийся еще в конце XIX века в буржуазных обществах. Коллонтай, не скрывая своих симпатий к таким женщинам, описывает систему их воззрений на любовь. Холостая женщина материально независима, «обладает самоценным внутренним миром, внешне и внутренне самостоятельна, требует уважения к своему "я". Не выносит деспотизма, даже со стороны любимого мужчины. Любовь перестает составлять содержание ее жизни, любви отводит подчиненное место, какое она играет у большинства мужчин. Естественно, холостая женщина может переживать острые драмы. Но влюбление, страсть, любовь — это лишь полосы жизни. Истинное содержание ее составляет то "святое", чему служит новая женщина: социальная идея, наука, призвание, творчество... И это свое дело, своя цель для нее, для новой женщины, зачастую важнее, драгоценнее, священнее всех радостей сердца, всех наслаждений страсти...» (Социальные основы женского вопроса. СПб., 1909. С. 82) Хотя Коллонтай и не утверждает прямо, что холостая женщина из пролетарской среды и есть тот идеал, к которому должны стремиться женщины социалистического общества, такой вывод очевиден.

Взгляды видной общественной деятельницы на «свободную любовь» приобрели в первые годы Советской власти широкую известность и относительную популярность. В то же время наиболее консервативный класс России того времени — крестьянство — буквально содрогался от подобных коммунистических представлений о будущем семьи, о роли в ней женщины, что нашло широкое отражение в художественной литературе, драматургии, публицистике последующих лет.

В связи с распространением взглядов Коллонтай интересны воспоминания К. Цеткин об отношении к ним В. И. Ленина . В беседе с ней он признавал: «Хотя я меньше всего мрачный аскет, но мне так называемая "новая половая жизнь" молодежи, а часто и взрослых, довольно часто кажется чисто буржуазной, кажется разновидностью доброго буржуазного дома терпимости. <...> Вы, конечно, знаете знаменитую теорию о том, что в коммунистическом обществе удовлетворять половые стремления и любовные потребности так же просто и незначительно, как выпить стакан воды. От этой теории "стакана воды" наша молодежь взбесилась...» Ленин утверждал, что все это не имеет ничего общего со свободой любви, «как мы, коммунисты, ее понимаем» (К. Цеткин о Ленине: Воспоминания и встречи. М., 1925. С. 67).

Правда, Ленин не поделился с Цеткин мыслями о том, как коммунисты понимают свободную любовь, но мнение вождя о свободной любви говорит о его традиционных взглядах, типичных для дореволюционного времени. Ленин постоянно подчеркивал, что революция требует от масс напряжения всех сил, сантименты различного рода только мешают строительству нового общества, Коллонтай же полагала, что революция уже окончательно победила, поэтому следует использовать «крылатый эрос » на пользу коллектива. Ленин не вступил в дискуссию по этому вопросу, понимая, что «свободная любовь» и «крылатый эрос » способствуют, с одной стороны, разрушению традиционной семьи, а с другой — формируют нового человека, человека массы, члена коллектива. Таким образом, и В. И. Ленин и А. М. Коллонтай и в этом вопросе, по существу, являлись если не единомышленниками, то хотя бы союзниками.

В 1923 году, пережив личную драму, Коллонтай опубликовала повесть «Любовь пчел трудовых», в которой теория свободной любви получила художественную форму (довольно посредственную). Но повесть пользовалась популярностью главным образом из-за совпадения настроений общества с главным мотивом произведения — освобождение женщины и мужчины от уз буржуазной семьи и соблюдение классового подхода в половых отношениях. Коллонтай в своем произведении резко осудила героя повести — коммуниста, оставившего пролетарку ради женщины из буржуазной среды. Этим произведением завершилась активная литературная деятельность А. М. Коллонтай, главного коммунистического теоретика и пропагандиста «свободной любви» и «новой морали». С 1923 года она заступила на дипломатическую службу, к вопросам женского равноправия, семьи, взаимоотношения полов уже не возвращалась, но отголоски ее воззрений и идей в той или иной форме пережили их создательницу, остались в текстах новой соцреалистической культуры.

ПРИЛОЖЕНИЕ

А. М. Коллонтай

Любовь и новая мораль

()

Распахнуть заповедную дверь, ведущую на вольный воздух, на путь более любовных, более близких, а следовательно, и более счастливых отношений между полами может лишь коренное изменение человеческой психики — обогащение ее «любовной потенцией». Последнее же с неизбежной закономерностью требует коренного преобразования социально-экономических отношений, другими словами — перехода к коммунизму.

Каковы главные несовершенства, каковы теневые стороны легального брака? В основу легального брака положены два одинаково ложных принципа: нерасторжимость — с одной стороны, представление о «собственности», о безраздельной принадлежности друг другу — с другой.

...«Нерасторжимость» становится еще нелепее, если представить себе, что большинство легальных браков заключается «втемную», что брачащиеся стороны имеют лишь самое смутное представление друг о друге. И не только о психике другого, более того — совершенно не ведают, существует ли то физиологическое сродство, то созвучие телесное, без которого брачное счастье неосуществимо.

Представление о собственности, о правах «безраздельного владения» одного супруга другим является вторым моментом, отравляющим легальное супружество. В самом деле, получается величайшая нелепость: двое людей, соприкасающихся только несколькими гранями души, «обязаны» подойти друг к другу всеми сторонами своего многосложного «я». Непрерывное пребывание друг с другом, неизбежная «требовательность» к предмету «собственности» превращают даже пылкую любовь в равнодушие.

Моменты «нерасторжимости» и «собственности» в легальном браке вредно действуют на психику человека, заставляя его делать наименьшие душевные усилия для сохранения привязанности внешними путями прикованного к нему спутника жизни. <...> Современная форма легального брака беднит душу и уже никоим образом не способствует тому накоплению запасов «великой любви» в человечестве, о котором столько тосковал русский гений — Толстой .

Но еще тяжелее искажает человеческую психологию другая форма сексуального общения — продажная проституция . <...> Проституция тушит любовь в сердцах; от нее в страхе отлетает Эрос, боясь запачкать о забрызганное грязью ложе свои золотые крылышки. <...> Она искажает наши понятия, заставляя видеть в одном из наиболее серьезных моментов человеческой жизни — в любовном акте, в этом последнем аккорде сложных душевных переживаний, нечто постыдное, низкое, грубо-животное...

Психологическая неполнота ощущений при покупной ласке особенно пагубно отражается на психологии мужчин: мужчина, пользующийся проституцией, в которой отсутствуют все облагораживающие привходящие душевные моменты истинно эротического экстаза, научается подходить к женщине с «пониженными» запросами, с упрощенной и обесцвеченной психикой.

Приученный к покорным, вынужденным ласкам, он уже не присматривается к сложной работе, творящейся в душе его партнера-женщины, он перестает «слышать» ее переживания и улавливать их оттенки.

Но и в третьей форме брачного общения — свободной любовной связи — имеется много темных сторон. Несовершенства этой брачной формы — отраженного свойства. Современный человек привносит в свободный союз уже изуродованную неверными, нездоровыми моральными представлениями психику, воспитанную легальным супружеством, с одной стороны, и темной бездной проституции — с другой. «Свободная любовь» наталкивается на два неизбежных препятствия: «любовную импотенцию», составляющую сущность нашего распыленного индивидуалистического мира, и отсутствие необходимого досуга для истинно душевных переживаний. Современному человеку некогда «любить». В обществе, основанном на начале конкуренции, при жесточайшей борьбе за существование, при неизбежной погоне либо за простым куском хлеба, либо за наживой и карьерой — не остается места для культа, для требовательного и хрупкого Эроса. ...Наше время отличается отсутствием «искусства любви»; люди абсолютно не умеют поддерживать светлые, ясные, окрыленные отношения, не знают всей цены «эротической дружбы». Любовь — либо трагедия, раздирающая душу, либо пошлый водевиль. Надо вывести человечество из этого тупика, надо научить людей красивым, ясным и не обременяющим переживаниям. Только пройдя школу эротической дружбы, сделается психика человека способной воспринять «великую любовь», очищенную от ее темных сторон. Всякое любовное переживание (разумеется, не грубо-плоский физиологический акт) не беднит, а обогащает человеческую душу. <...> Только «большая любовь» даст полное удовлетворение. Любовный кризис тем острее, чем меньше запас любовной потенции, заложенной в человеческих душах, чем ограниченнее социальные скрепы, чем беднее психика человека переживаниями солидарного свойства.

Поднять эту «любовную потенцию», воспитать, подготовить психику человека для восприятия «большой любви» — таковая задача «эротической дружбы».

Наконец, рамки «эротической дружбы» весьма растяжимы: вполне возможно, что люди, сошедшиеся на почве легкой влюбленности, свободной симпатии, найдут друг друга, что из «игры» вырастет великая чаровница — большая любовь.

Общество должно научиться признавать все формы брачного общения, какие бы непривычные контуры они ни имели, при двух условиях: чтобы они не наносили ущерба расе и не определялись гнетом экономического фактора. Как идеал, остается моногамным союз, основанный на «большой любви». Но «не бессменный» и застывший. Чем сложнее психика человека, тем неизбежнее «смены». «Конкубинат» или «последовательная моногамия» — такова основная форма брака. Но рядом — целая гамма различных видов любовного общения полов в пределах «эротической дружбы».

Второе требование — признание не на словах только, но и на деле «святости материнства». Общество обязано во всех формах и видах расставить на пути женщины «спасательные станции», чтобы поддержать ее морально и материально в наиболее ответственный период ее жизни.

Все современное воспитание женщины направлено на то, чтобы замкнуть ее жизнь в любовных эмоциях. Отсюда эти «разбитые сердца», эти поникшие от первого бурного ветра женские образы. Надо распахнуть перед женщиной широкие врата всесторонней жизни, надо закалить ее сердце, надо бронировать ее волю. Пора научить женщину брать любовь не как основу жизни, а лишь как ступень, как способ выявить свое истинное «я».

Отношение между полами и классовая борьба

(Из книги А. Коллонтай «Новая мораль и рабочий класс». М., 1919 )

Современное человечество переживает не только острый по форме, но — что гораздо неблагоприятнее и болезненнее — затяжной сексуальный кризис.

Чем дольше длится кризис, тем безвыходнее представляется положение современников и с тем большим ожесточением набрасывается человечество на всевозможные способы разрешения «проклятого вопроса». <...> «Сексуальный кризис» на этот раз не щадит даже и крестьянство.

Трагизм современного человечества заключается не только в том, что на наших глазах совершается ломка привычных форм общения между полами и принципов, их регулирующих, но еще и в том, что из глубоких социальных низин подымаются непривычные, свежие ароматы новых жизненных устремлений, отравляющих душу современного человека тоскою по идеалам еще сейчас не осуществимого будущего. Мы, люди капиталистически-собственнического века, века резких классовых противоречий и индивидуалистической морали, все еще живем и мыслим под тяжелым знаком неизбывного душевного одиночества. Это «одиночество» среди громад людных, зазьшающе-разгульных, крикливо-шумных городов, это одиночество в толпе даже близких «друзей и соратников» заставляет современного человека с болезненной жадностью хвататься за иллюзию «близкой души» — души, принадлежащей, конечно, существу другого пола, так как один только «лукавый Эрос» умеет своими чарами, хотя бы на время, разогнать этот мрак неизбывного одиночества...

Если «сексуальный кризис» обусловливается на три четверти внешними социально-экономическими отношениями, то одна четверть его остроты покоится, несомненно, на нашей «утонченно-индивидуалистической психике», взлелеянной господством буржуазной идеологии. Представители двух полов ищут друг друга в стремлении получить через другого, посредством другого возможно большую долю наслаждений духовных и физических для самого себя . О переживаниях другого лица, о той психологической работе, какая творится в душе другого, любовный или брачный партнер всего меньше помышляет.

Мы претендуем всегда на своего любовного «контрагента» целиком и «без раздела», а сами не умеем соблюсти простейшей формулы любви: отнестись с величайшей бережливостью к душе другого. К этой формуле постепенно приучат нас новые, намечающиеся уже между полами отношения, основанные на двух непривычных для нас началах: полной свободе, равенстве и истинной товарищеской солидарности. <...> Сексуальный кризис неразрешим без коренной реформы в области человеческой психики, без увеличения в человечестве «любовной потенции». Но эта психическая реформа всецело зависит от коренного переустройства наших социально-экономических отношений на началах коммунизма.

Такой пестроты брачных отношений еще не знавала история: неразрывный брак с «устойчивой семьей» и рядом преходящая свободная связь, тайный адюльтер в браке и открытое сожительство девушки с ее возлюбленным — «дикий брак», брак парный и брак «втроем», и даже сложная форма брака «вчетвером», не говоря уже о разновидностях продажной проституции. И тут же, бок о бок с примесью разлагающих начал буржуазно-индивидуалистической семьи, позор прелюбодеяния и снохачество, свобода в девичестве и все та же «двойная мораль»...

Помимо указанного основного недостатка нашей современной психологии — крайнего индивидуализма, эгоцентричности, доведенной до культа, «сексуальный кризис» обостряется еще и другими двумя типичными моментами, характеризующими психику современника: 1) въевшимся в нас представлением о собственности друг над другом брачащихся сторон, 2) воспитанном веками предположении о неравенстве и неравноценности полов во всех областях и сферах жизни до половой включительно... Представление о «собственности» заходит далеко за пределы «законных супружеств», оно является неизбежным моментом, вкрапливающимся в самую «свободную» любовную связь. Современный любовник и любовница, при всем «теоретическом» уважении к свободе, абсолютно не удовлетворились бы сознанием физиологической верности своего любовного партнера. Чтобы отгонять от себя вечно сторожащий нас признак одиночества, мы с непонятной для будущего человечества жестокостью и неделикатностью вламываемся в душу «любимого» нами существа и предъявляем свои права на все тайники его духовного «я».

Привитое человечеству веками представление «неравноценности» полов органически вошло в нашу психику. Мы привыкли расценивать женщину не как личность, с индивидуальными качествами и недостатками, безотносительно к ее психо-физиологическим переживаниям, а лишь как придаток мужчины. Личность мужчины, при произнесении над ним общественного приговора, заранее абстрагируется от поступков, связанных с половой сферой. Личность женщины расценивается в тесной связи с ее половой жизнью. Такая оценка вытекает из той роли, которую женщина играла в течение веков, и лишь медленно, лишь постепенно совершается или, вернее, намеча ется переоценка ценностей и в этой существенной сфере. Только изменение экономической роли женщины и вступление ее на самостоятельный трудовой путь может и будет способствовать ослаблению этих ошибочных и лицемерных представлений.

Для рабочего класса большая «текучесть», меньшая закрепленность общения полов вполне совпадают и даже непосредственно вытекают из основных задач данного класса. Отрицание момента «подчинения» одного члена в супружестве также нарушает последние искусственные скрепы буржуазной семьи. <...> Частые конфликты между интересами семьи и

класса, хотя бы при стачках, при участии в борьбе, и та моральнал мерка, которую в таких случаях применяет пролетариат, с достаточной степенью ясности характеризуют основу новой пролетарской идеологии.

Сексуальный кодекс морали составляет неотъемлемую часть новой идеологии. Однако стоит заговорить о «пролетарской этике» и «пролетарской сексуальной морали», чтобы натолкнуться на шаблонное возражение: пролетарская половая мораль есть не более, как «надстройка»; раньше, чем не изменится вся экономическая база, ей не может быть места... Как будто идеология какого-либо класса складывается тогда, когда уже совершился перелом в социально-экономических отношениях, обеспечивающий господство данного класса! Весь опыт истории учит нас, что выработка идеологии социальной группы, а следовательно и сексуальной морали, совершается в самом процессе многотрудной борьбы данной группы с враждебными социальными силами.

Чтобы сузить результаты поисковой выдачи, можно уточнить запрос, указав поля, по которым производить поиск. Список полей представлен выше. Например:

Можно искать по нескольким полям одновременно:

Логически операторы

По умолчанию используется оператор AND .
Оператор AND означает, что документ должен соответствовать всем элементам в группе:

исследование разработка

Оператор OR означает, что документ должен соответствовать одному из значений в группе:

исследование OR разработка

Оператор NOT исключает документы, содержащие данный элемент:

исследование NOT разработка

Тип поиска

При написании запроса можно указывать способ, по которому фраза будет искаться. Поддерживается четыре метода: поиск с учетом морфологии, без морфологии, поиск префикса, поиск фразы.
По-умолчанию, поиск производится с учетом морфологии.
Для поиска без морфологии, перед словами в фразе достаточно поставить знак "доллар":

$ исследование $ развития

Для поиска префикса нужно поставить звездочку после запроса:

исследование*

Для поиска фразы нужно заключить запрос в двойные кавычки:

" исследование и разработка"

Поиск по синонимам

Для включения в результаты поиска синонимов слова нужно поставить решётку "# " перед словом или перед выражением в скобках.
В применении к одному слову для него будет найдено до трёх синонимов.
В применении к выражению в скобках к каждому слову будет добавлен синоним, если он был найден.
Не сочетается с поиском без морфологии, поиском по префиксу или поиском по фразе.

# исследование

Группировка

Для того, чтобы сгруппировать поисковые фразы нужно использовать скобки. Это позволяет управлять булевой логикой запроса.
Например, нужно составить запрос: найти документы у которых автор Иванов или Петров, и заглавие содержит слова исследование или разработка:

Приблизительный поиск слова

Для приблизительного поиска нужно поставить тильду "~ " в конце слова из фразы. Например:

бром~

При поиске будут найдены такие слова, как "бром", "ром", "пром" и т.д.
Можно дополнительно указать максимальное количество возможных правок: 0, 1 или 2. Например:

бром~1

По умолчанию допускается 2 правки.

Критерий близости

Для поиска по критерию близости, нужно поставить тильду "~ " в конце фразы. Например, для того, чтобы найти документы со словами исследование и разработка в пределах 2 слов, используйте следующий запрос:

" исследование разработка"~2

Релевантность выражений

Для изменения релевантности отдельных выражений в поиске используйте знак "^ " в конце выражения, после чего укажите уровень релевантности этого выражения по отношению к остальным.
Чем выше уровень, тем более релевантно данное выражение.
Например, в данном выражении слово "исследование" в четыре раза релевантнее слова "разработка":

исследование^4 разработка

По умолчанию, уровень равен 1. Допустимые значения - положительное вещественное число.

Поиск в интервале

Для указания интервала, в котором должно находиться значение какого-то поля, следует указать в скобках граничные значения, разделенные оператором TO .
Будет произведена лексикографическая сортировка.

Такой запрос вернёт результаты с автором, начиная от Иванова и заканчивая Петровым, но Иванов и Петров не будут включены в результат.
Для того, чтобы включить значение в интервал, используйте квадратные скобки. Для исключения значения используйте фигурные скобки.

М.: Политиздат, 1972. — 430 с.Сборник статей, речей и документов посвящен коммунистическому и рабочему движению в СССР и Европе в 20-е годы XX века: рассматривается деятельность социал-демократических партий в Европе, работа профсоюзов, условия труда пролетариата, деятельность Интернационала и многое другое.Предисловие
К вопросу о классовой борьбе. 1904 г.
Кто такие социал-демократы и чего они хотят? 1906 г.
Финляндская буржуазия и пролетариат. Июль 1906 г.
Введение к книге «Социальные основы женского вопроса». 1908 г.
Международные социалистические совещания работниц. 1907-1910 гг.
Международный пролетариат и война. Из речи в Стокгольме 1 мая 1912 г.
Женский день. Февраль 1913 г.
Великий борец за права и свободу женщины (памяти Августа Бебеля). 1913 г.
И в России будет женский день! Февраль 1914 г.
Война и наши ближайшие задачи. Ноябрь 1914 г.
Жан Жорес. Декабрь 1914 г.
Кому нужна война? 1915 г.
Почему молчал пролетариат Германии в июльские дни? Сентябрь 1915 г.
Введение к книге «Общество и материнство». 1915 г.
Статуя Свободы. Конец 1916 г.
Итоги избирательной кампании в Соединенных Штатах. Конец 1916 г.
Кому нужен царь и можно ли без него обойтись? Февраль 1917 г.
Наш памятник борцам за свободу. Март 1917 г.
Куда ведет «революционное оборончество»? Апрель 1917 г.
Наши задачи. Май 1917 г.
Речь на IX съезде социал-демократической партии Финляндии. 17 июня 1917 г.
Речь на I Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов по финляндскому вопросу. 20 июня 1917 г.
Восстановление административного произвола (письмо в редакцию). Сентябрь 1917 г.
Когда кончится война? Сентябрь 1917 г.
Банкротство лозунга «гражданского мира». Октябрь 1917 г.
Почему большевики должны победить. Декабрь 1917 г.
«Крест материнства» и Советская республика. Сентябрь 1918 г.
Старость - не проклятье, а заслуженный отдых. Октябрь 1918 г.
Письмо к работницам красного Петрограда. Ноябрь 1918 г.
Пора покончить с «черными гнездами». Ноябрь 1918 г.
Попы еще работают. Декабрь 1918 г.
Как и для чего созван был I Всероссийский съезд работниц. 1919 г.
Карл Либкнехт и Роза Люксембург - борцы, герои и мученики. Февраль 1919 г.
Запись речи А.М.Коллонтай на граммофонной пластинке. 7 марта 1919 г.
Кого потеряли работницы? (памяти Я.М.Свердлова). Март 1919 г.
Доклад о работе среди женщин на VIII съезде РКП (б). 22 марта 1919 г.
За что мы воюем? Май 1919 г.
Борьба с царем-голодом. Май 1919 г.
Чей будет золотой урожай? Июль 1919 г.
К истории движения работниц в России. 1919 г.
Речь на II Всероссийском съезде РКСМ. 5 октября 1919 г.
Перелом в деревне. Ноябрь 1919 г.
Первая международная конференция коммунисток. 1920 г.
Задачи отделов по работе среди женщин. Ноябрь 1920 г.
Совещание коммунисток-организаторов женщин Востока. Апрель 1921 г.
Профсоюзы и работница. Май 1921 г.
Работница и крестьянка в Советской России. Май - ноябрь 1921 г.
Вторая международная конференция коммунисток. Июнь 1921 г.
Царь-голод и Красная Армия. Август 1921 г.
Третий Интернационал и работница. Ноябрь 1921 г.
Норвегия и наш торговый баланс. Ноябрь 1923 г.
Революционная Мексика. Сентябрь 1927 г.
Что дал Октябрь женщине Запада. Октябрь 1927 г.
Оппозиция и партийная масса. Октябрь 1927 г.
Великий строитель. Ноябрь 1927 г.
Женщины-борцы в дни Великого Октября. Ноябрь 1927 г.
Интервью корреспонденту норвежской газеты «Бергене Афтенблад». 25 июня 1928 г.
Советская женщина - полноправная гражданка своей страны. 22 сентября 1946 г.
Ленин думал о большом и не забывал о малом. Январь 1946 г.
Ленин в Смольном. 1947 г.
Памяти Надежды Константиновны Крупской. Февраль 1949 г.
Примечания
Основные даты жизни и деятельности А.М.Коллонтай